Священник Михаил Ермаков

Любые взаимоотношения между людьми – это живое неповторимое творчество. Творчество честное, открытое, основанное на любви. На самом деле, отношения можно выстраивать и «на игре»: взрослые играют свою роль, дети свою… Игра может служить прекрасным инструментом для прививания навыков ребёнку, через игру можно очень эффективно проходить нелёгкий учебный процесс, но в семье это может привести скорее к отрицательным последствиям…

В одной статье крайне трудно вместить то, что требуется разъяснить, потому что приходится бесконечно договариваться о терминах. Например, понятие «игра» не означает, что с детьми не стоит «дурачиться», веселиться и озорничать, — под словом «игра» я подразумеваю лицемерие и лживость во взаимном общении. Это не означает, в свою очередь, что дети должны знать весь спектр взрослой жизни, наоборот, скорее ребят нужно как можно дольше оберегать от цинизма взрослого мира. Уже на этих двух примерах мы можем увидеть, что нам необходимо всё анализировать, продумывать и постараться предельно честно услышать друг друга. Нам – то есть взрослым, воспитателям, педагогам и священникам.

Беда в том, что в такое фундаментальное понятие в воспитании как «любовь» мы тоже вкладываем разный смысл. Кто-то ищет вдохновение в старом времени: патриархальность, традиции, «светлое» прошлое. Другие — в гениях педагогики и психологии: Макаренко, Януш Корчак, Виктор Франкл…. Третьи — в «церковности»: обрядоверие в поведении, в общении, ритуализированное мировоззрение. Здесь также необходимо объясниться: традиции, гении и религиозная жизнь не несут в себе зла (по крайней мере до той поры, пока они сами не становятся идолами, не ставят себя на место, принадлежащее только одному Богу).

Патриархальность в свете Христовом является могучей опорой по жизни, но как только она превращается в идеологию – оттуда постепенно уходит любовь и ей на смену приходит деспотизм, замкнутость, ожесточение.

Педагогическая система является высотой красоты, торжеством ума и гуманизма и чаще всего неподдельной любви, пока, как правило, жив её вдохновитель, её архитектор. После смерти автора его идеи истощаются до системы, живущей мертвыми шаблонами и клише, пока не находится новая харизматичная личность, кто может в новом преломлении использовать идеи покойного творца.

И последнее: религиозность является спасительной, если она не становится служанкой человеческих страстей. Сразу на память приходит «Великий инквизитор» Достоевского. Мне, как православному христианину, думается, что настоящая любовь раскрывается во Христе, и последние строки этой статьи мне хочется посвятить разговору об этом.

Спаситель «трости надломленной не преломил, льна курящего не угасил» (Исайя 42:3), Он никогда не ломал волю Своих учеников. Так нередко бывает, что мы пытаемся больше «подломить» своих детей, чтобы они были теми, кем мы считаем должен быть нормальный человек. Я подчеркиваю: это только в нашем видении, пускай и справедливом. Нужно всеми силами постараться (по мысли владыки Антония Сурожского и упомянутого Януша Корчака, а также Виктора Франкла) вслушаться в своего ребенка, постараться уловить, какой человек пришёл в этот мир, кого Господь воззвал к жизни. Мы должны принять, что любая личность есть не только плод слияния наших генов, любви, потраченных сил и терпения, но в первую очередь — это Божий сын или Его дочь.

И, да, нужно постараться в друг друге увидеть братьев и сестёр, даже в бабушке, дедушке, маме и папе, и, конечно же, в своем сыне или дочери. Увидеть и помочь вырасти в свою уникальную и удивительную меру, какую положил нашему ребёнку Бог.

(7)

Беседа о подвиге с архимандритом Мелхиседеком (Артюхиным). (Отрывки).Вот мы вспомнили Святого Серафима Саровского. А знаете, какой подвиг был одним из самых главных в его жизни, что его сделало Святым?
Многих из нас, наверное, это удивит, но факты его биографии показывают: Святой еженедельно прочитывал весь Новый Завет. Первые четыре дня – по одному Евангелию: от Матфея, Марка, Луки и Иоанна, а в остальные три дня – Деяния апостолов, апостольские послания и Апокалипсис. Вот что его сделало Святым: он жил Священным Писанием. Он хотел соответствовать Священному Писанию, хотел соответствовать Христу. Это и есть начало подвига – искать волю Божию. Каким я должен стать? Каким надо, чтобы я был? Вот это и есть вектор направленности нашей воли. Не «хочу», а каким я должен стать.

Еще очень важная вещь. Большинство людей делится на две категории: «хочу» и «надо». Категория «хочу» – это дела плоти, категория «надо» – это дела духа. Апостол Павел так и говорит: «Духом умерщвляйте дела плотские и живы будете» (ср.: Рим. 8: 13). И вся жизнь христианина уходит на то, чтобы не сеять в плоть, а сеять в дух. И у нас одновременно несколько воль. Вот мы сейчас пишем передачу, а кому-то из нас нужно куда-то бежать, или хочется поспать, или выпить кофе, или просто прекратить эту работу, хотя работа, которую мы сейчас делаем, очень важна. Две воли у нас в душе одновременно присутствуют: плотская и духовная. И важно, какую волю человек дает себе в жизни, какая воля побеждает. Это постоянный подвиг: выбор между «хочу» и «надо». Хочу поспать, а надо работу делать. Не хочу мыть посуду, а надо. Не хочу опять перестилать больному постель, а надо. Не хочу простить, а надо. Не хочу звонить общаться, а надо. Жизнь христианина от жизни обыкновенного человека как раз и отличает вот это: у христианина по большей части «надо» побеждает над «хочу»

(6)

Есть в жизни некое противоречие. Понятно, что в момент вступления в брак люди испытывают друг к другу сильные чувства. Любовь это или не любовь, мы не знаем; они считают, что это любовь. Потом эти чувства проходят. И тут возникает два варианта действий. Одни говорят: поскольку чувств уже нет, зачем друг друга мучить дальше, расстаёмся. Так можно всю жизнь встречаться и расставаться с разными людьми. Второй путь – тот, по которому идут люди ответственные. Они говорят: да, любви уже нет, и ей вроде бы неоткуда взяться, но есть долг, ради сохранения брака, ради детей мы останемся вместе. Иногда они всё-таки не выдерживают, иногда так и несут до конца этот крест, скрежеща зубами. Я с большим уважением отношусь к этим людям, но их жалко, конечно.
Вот и думаешь, как лучше, как правильнее – выполнять долг, но при этом мучаться? Часто человек просто не видит других вариантов. А тут и квартирный вопрос решен, и быт налажен, и деньги есть, и дети общие. Ведь, помимо любви, в супружестве люди обрастают массой других связывающих вещей. Рвать слишком много приходится, и поэтому люди порой предпочитают сохранять всё, как есть. А ненависть всё возрастает…
Или лучше встречаться и расставаться в зависимости от возникновения и исчезновения чувств? Тоже сомнительный путь, можно всю жизнь порхать.
Эта картина выглядела бы очень печальной, безрадостной, если бы над любовью нельзя было работать. Если бы человек не мог выращивать в себе любовь. Когда мы относимся к любви как чему-то, что от нас абсолютно не зависит, как погода, пришла – и я радуюсь, ушла – и я кусаю локти и рву на себе волосы, – это неправильно. Любовь зависит от человеческой воли, от нашего выбора.
Поскольку она – от Бога, Сам Бог есть любовь, – в нас самих нет источника любви. Мы не можем усилием воли вызвать в себе любовь. Но если человек понимает, что меня с этим человеком соединил Бог, я взял на себя ответственность за жизнь этого человека, произнес обеты, мне в любом случае с этим человеком придется жить. И либо я просто буду его терпеть, либо я полюблю его. Тогда я понимаю, что мне нужно полюбить его. Как я буду это делать?
В моей воле, во-первых, просить любви у Бога, который Сам источник любви. Во-вторых, делать всё то, что проистекает из любви. Как говорят святые отцы, если в тебе нет любви, то делай дела любви, и научишься любить. То есть делай по отношению к этому человеку то, что ты делал бы, если бы ты его любил. Это не будет лицемерием. Потому что если я создаю форму, и при этом жажду, чтобы Господь наполнил ее содержанием, то это может произойти. Такое происходит. Мы знаем такие истории, когда у супругов не было никаких особых чувств друг к другу, но потом они, преодолев очень многие трудности, заботясь друг о друге, служа друг другу, обрели такую любовь, которой сами удивляются.
В этом отношении замечателен евангельский эпизод в Кане Галилейской, когда Господь превратил воду в вино, и распорядитель свадебного пира сказал жениху, что обычно пьют сперва хорошее вино, а потом худшее, «а ты хорошее вино сберег доселе». Я всегда говорю молодым, что этим событием Господь не только решил проблему нехватки вина на этой трапезе, но и дал нам прекрасный символ того, что происходит с любовью. Вино здесь символ любви. Вначале она романтичная, сильная, а потом, когда закончится этот прекрасный, радостный период, который часто бывает недолгим, потому что будни уже на первом году показывают людям, что всё не так, как представлялось, люди пьют уже то, что осталось. А остается порой вода вместо вина. И вот Господь ещё раз напоминает нам, что Он готов снова превратить эту воду в вино, причем вино, которое лучше даже того, которое было в начале.

Протоиерей Игорь Гагарин

(11)