Особенно часто смешиваются понятия – духовной и душевной любви. Духовная любовь видит в человеке вечное – образ и подобие Божие, чем более всего и дорожит в нем. Самая большая радость заключается для нее в том, чтобы любимый ею принадлежал Богу. Она не ищет своего, потому что ее достояние – Бог, а в Боге она имеет все. Она не может никого потерять, ибо она и не требует взаимности. За любовь к человеку душе отвечает Своей любовью Бог, или скажем по-другому: она мистически любит Христа через благодать, живущую в человеке, как в Его образе, а не эмпирического, страстного, изменяющегося человека, которого псалмопевец назвал ложью. Видя величие человека как образа Божия, а не болезненный комочек нервов и плоти, она до самого конца надеется на его спасение, памятуя о временности и текучести этой жизни, где все поглощается смертью. Она не гневается и не раздражается; будучи чистой и простой, она верит тому, кого любит, хотя бы эта вера и была обманута тысячу раз. Если ей больно, то не за себя, а за другого. Эта любовь – дар Духа Святаго, и в то же время она естественна для человеческого духа, ибо человек рожден для нее. В духовной любви больше мудрости, чем во всех книгах, написанных философами. В ней больше красоты, чем во всех произведениях искусства, спрятанных за дверями музеев. Эта любовь есть истинная жизнь человека.

Душевная любовь – это зависимость от того, кого любишь, в ней нет свободы. Это любовь к плоти, а так как плоть тленна, подлежит тлению и все в ней тлен, то душевная любовь заменяет реальность фантазией, она видит то, что хочет видеть, а не то, что есть на самом деле. В ней – беспрерывное волнение и тревога: волнение – как бы приобрести, тревога – как бы не потерять; разочарование, когда человек очнется от собственных грез.

Душевная любовь не имеет опоры в самом человеке, это фейерверк чувств, который, засверкав внезапно, так же внезапно может погаснуть. Как часто душевная любовь сменяется равнодушием и отчужденностью, как часто переходит в ненависть! Душевная любовь не исчерпывается плотским влечением: есть, например, дружеская любовь. Но как непрочна эта любовь! Как часто она не выносит и малейшего испытания и разбивается, точно хрустальный бокал от легкого удара. Как часто преуспевший друг встречает своего прежнего товарища и смотрит на него совершенно иными глазами, словно деньги или власть сделали его сердце каменным, и товарищ чувствует, что между ними возникла дистанция, которую не измеришь и тысячей верст. Практически вся поэзия – плач о неразделенной или потерянной любви. В основе почти всех театральных пьес – история разбитой любви, приводящей к страданию, отчаянию или мести.

Христианин должен возвыситься над душевной любовью. Он не должен находиться, как узник, в ее власти. Только борьба со страстями может открыть путь к духовной любви, только духовная любовь если не освятит, то просветлит душевную любовь.

Духовная любовь свободна от разделения на свое и чужое; где она, там нет ни захвата чужого, ни потери своего. Достояние этой любви – Бог, Который един и неразделим. Тот, кто приобрел благодать, одним только своим существованием помогает другим, одним уже своим присутствием вносит небесный мир в царящее на земле смятение. Поэтому любящий себя, свою душу часто становится соперником и противником для других, а любящий свой дух, ставший проводником, как бы лучом Божественного света,– их благодетелем. Духу принадлежит то, что вечно, душе – то, что временно.

Архимандрит Рафаил Карелин

(9)