Так, большинство людей, хотя формально и называют себя христианами, но они не только не являются христианами, они находятся в прямом конфликте с Богом. Потому что Он им говорит, а они делают точно наоборот. И как это можно воспринять? Это что – почитание Бога? Нет. А что это такое? А это неверие. Неверие словам Христа. Христос и Отец Небесный – это одно, Он Сам сказал своим апостолам: «Слушающий вас Меня слушает, и отвергающийся вас Меня отвергается; а отвергающийся Меня отвергается Пославшего Меня» (Лк. 10, 16). Если кто не слушает апостолов, тот не слушает Христа, кто не слушает Христа – не слушает Господа Бога. Поэтому, если ты не слушаешь апостолов, то можешь себя называть хоть христианином, хоть православным, хоть расправославным, можешь истинным-преистинным православным, можешь называть себя китайским императором, но ты ни тем, ни другим, ни третьим, ни четвёртым не являешься.

«Как же – а я в церковь хожу». Ну, туда и воробьи залетают. То есть полетал-полетал, форточка открыта – опять улетел. И что с того? Что, раз он залетел – значит, он уже православный воробей, что ли? А он и некрещёный. А начнёшь его крестить, он вообще захлебнётся. Так что, тем, что ты ходишь в храм – ты что, кому-то делаешь честь? Или что-то из этого следует? А с таким же успехом можно ходить и в театр, и в казино, и… мало ли куда. Да и просто в метро спуститься, посидеть. И что тебе от этого? Нет. Нужно исполнить слова, которые говорит Господь. Вот тогда сын становится сыном, подчинённый становится работником. А представляете себе – в армии командир говорит что-то, а ему отвечает солдат: «А я считаю, что погода плохая для того, чтобы проводить учения или вообще в атаку идти. Как же я пойду в атаку, когда дождь идёт?» Ну и что в результате? Если в военное время – расстрел, если в мирное – тогда уже, извини: сейчас гауптвахту опять вернули на своё место со всеми прочими, вытекающими отсюда последствиями. Ну, это же безумие, когда офицер говорит, а солдат отвечает: «Дождь идёт, я не могу». Потому что это не считается аргументом.

А происходит это в силу того, что мы так привыкли с детства, потому что у многих из нас детство затянулось. В этом отчасти не наша вина, а наших папочек и мамочек. Потому что, когда у мамочки восемь детей, ей уже не до глупостей. А когда у мамочки один ребёночек или два, она их нянчит до пятидесяти. И ребёночек не в состоянии сформироваться в мужчину или в женщину, потому что нет никакой самостоятельности. Поэтому он куклёночек такой, который ничего не может. «Покушай кашку!» – он отворачивается. Вот хорошо ещё – своими ручками кушает. Но он не может – ни постирать, ни сварить, ни устроиться на работу, ни работать – он ничего не может, потому что всё за него должны делать. И так до пятидесяти, пока восьмидесятилетняя мамочка не отойдет ко Господу. Может, к пятидесяти что-то в нём чем-то и напоминает издали мужчину или женщину, а так – полная неспособность ко всему. А когда восемь детей, там уж не до этого. Я однажды, помню, пришёл в одну семью, я уже как-то рассказывал об этом. Там не восемь было, там одиннадцать. Я смотрю, полуторагодовалый ребёнок сам ест. Ложкой, из тарелки. Я говорю: «Во зрелище, ещё не говорит, а уже ест. А как это Вы его научили?» «Я? Нет. Просто он знает, что если сейчас не поест, то старшие всё сметут, и будет голодный». И не надо его учить: «Кушай кашку, открой ротик». А с этим ничего подобного, сам ест. И всё. Будет самостоятельный, и, конечно, активный человек.

Даже вот, когда щенков выбирают, смотрят помёт – восемь щенят; и вот самый активный лазает, всё делает, отодвигает – его и берут: этот будет хороший пёс. С людьми – то же самое. А когда один? И вот его и лижут, и лижут, и всё за него делают, и туда воткнут, и туда, и в эту школку переведут, и в ту, и в другую. Вот тебе и репетитор, вот институт, вот тебе взяточка, вот тебе работа. И всё. А потом – его женить. Потому что сам – никак, потому что современный молодой человек даже не умеет за девушками ухаживать. Ничего он вообще не знает – ничего и никак. И они его – раз – и женили. Потому что, может, он какие-то биологические функции сумеет исполнять. Но чтоб быть кем-то… Поэтому отчасти это и не вина людей, это вина предыдущих поколений. Потому что у мамочки, у каждой славянской женщины, энергия такая существует на воспитание восьми – десяти детей. Представляете? На одного бедного ребёночка десятикратная обрушивается материнская любовь. Ну, кто тут может выжить? Он же маленький, а она вон какая здоровенная. Понимаете? Она же и коня на скаку остановит, и мужа в бараний рог свернёт. А вот когда у неё восемь, ей уже не до сворачивания. Более-менее как-то надо будет попытаться организовать жизнь.

Протоиерей Димитрий Смирнов