(1)

Помните, как в знаменитом фильме «Место встречи изменить нельзя» струсивший в решающий момент во время засады на Фокса милиционер Петюня (полностью его в фильме звали Петр Соловьев), пытаясь оправдаться, кричит Жеглову:

– Ты не имеешь права! Я потерял сознание!

А герой Владимира Высоцкого, покачав головой, отвечает ему, словно отрезав раз и навсегда:

– Ты не сознание, ты совесть потерял!

Афористическая правота Жеглова в данном случае подтверждается тем, что в древнегреческом языке сознание и совесть обозначало одно слово – ἡ συνείδησις (syneidēsis). Образовано оно от глагола σύνοιδα (synoida) – «сознавать», «знать вместе с кем-либо». Кстати, и в латинском языке слово «совесть» – conscientia – дословно тоже значит со-знание. Да ведь и в русском языке совесть – это со-ведение. Так что потерять сознание и потерять совесть – это в каком-то смысле действительно одно и то же.

Слово «совесть», ἡ συνείδησις не раз используется в Новом Завете. Например, когда Христос в Евангелии от Иоанна останавливает побиение женщины камнями, Он говорит, что «кто из вас без греха, первый брось в нее камень». Услышав эти слова, люди стали уходить, обличаемые совестью (Ин. 8:7–9). То есть, они ушли, обличаемые со-знанием, внутренним знанием собственной греховности.

Но ведь так бывает далеко не всегда. Раз совесть – это некое внутреннее знание, голос этого знания, то и его можно приглушить, обмануть, усыпить, и какое-то время просто не обращать на него внимания. Одна только совесть сама по себе, ее голос, вовсе не является самодостаточным нравственным критерием оценки тех или иных поступков. Совесть – это некий естественный закон, вложенный в человека Богом, но и как все естественное, он тоже, увы, подвержен порче, искажениям, коррупции (кстати, corruptio по латыни и есть порча).

Человек, у которого слишком сильны страсти, всегда пытается так или иначе коррумпировать свою совесть, так или иначе с нею «договориться». Так и милиционер Петюня в «Место встречи» при упоминании о совести, которое, видимо, больно его ужалило, в ответ еще больше ушел в «несознанку», и с еще большей страстью себя оправдывая, заговорил про своих детей, которых некому будет кормить, если он погибнет, исполняя свой долг.

Поэтому опасно человека оставлять только один на один с собой, наедине со своей совестью. Совести нужны соответствующие условия, чтобы ее голос звучал ясно и незамутнённо, чтобы человек мог его всегда отчетливо слышать. Как говорил святитель Игнатий Брянчанинов в «Аскетических опытах, «учение Христово, запечатленное святым крещением, исцеляет совесть от лукавства, которым заразил ее грех (Евр.10:22). Возвращенное нам, правильное действие совести, поддерживается, возвышается последованием учению Христову… Потемняют, притупляют, заглушают, усыпляют совесть – произвольные согрешения. Всякий грех, не очищенный покаянием, оставляет вредное впечатление на совести. Постоянная и произвольная греховная жизнь как бы умерщвляет ее. Умертвить совесть – невозможно. Она будет сопровождать человека до страшного суда Христова: там обличит ослушника своего…».

Действительно, если совесть «не упражнять» покаянием, она притупляется, человек может рано или поздно впасть в нравственную дрему. Совесть заражается лукавством, и человек легко коррумпируется, убеждая себя, что, например, данный проступок или мысль не так уж и страшна.

И, тем не менее, «умертвить совесть – невозможно». Она все равно скажет свое слово, как не заглушай ее голос, как не пытайся ее коррумпировать, купить. Очень интересно, что отцы Церкви тем соперником из Евангелия от Матфея, с которым надо мириться как можно скорее, называли именно совесть:

«Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу; истинно говорю тебе: ты не выйдешь оттуда, пока не отдашь до последнего кодранта» (Мф. 5:25-26). Совесть называют соперником, потому что она сопротивляется нашим злым поступкам и мыслям, напоминает о том, что мы должны делать, но не делаем.

И очень может быть, что «там», за гробом, когда земные заботы и обольщения уйдут навсегда и голос совести впервые зазвучит до предела отчетливо и ясно, человек впервые по-настоящему ужаснется тому, что он, оказывается, наделал на Земле, пока был живой. И ему (нам) уже не поможет прежняя коррумпированная, подкупленная лукавая совесть, ибо заговорит совесть совсем другая, настоящая.

(0)

Я очень люблю науку и я — православный христианин. Я научился жить в мире, который отчасти объясним наукой, отчасти религией. Те, кто говорят, что наука и религия не совместимы — просто не пробовали. Все отлично совместимо. Потому что истинная вера, как и истинная наука — джентльмены. Наука говорит «мы ПОКА не знаем, как появилась вселенная и есть ли что-то за ее пределами». Вера не учит тому, как устроен атом и когда надо принимать бисептол, а говорит о смысле жизни.

Вера говорит «зачем мы живем» и «как надо жить, чтобы стать счастливым навеки».

Верит человек не потому, что согласился с научными доводами. Наука не способна влюбить во что-либо. И если наука объяснит, что именно Катя из соседнего подъезда — ваша пара, это никак не отзовется на сердце. Влюбляется всегда сердце. И сердце поверившего влюбляется в православное христианство. Любит (пока еще заочно) Царство небесное — мир неземной красоты и любви. Мечтает о дружбе с великими святыми в этом царстве — как юный романтик с горящими глазами жаждет дружить с Леголасом из Лихолесья. Может, это и наивно выглядит со стороны но, по правде говоря, а какая любовь со стороны не выглядит наивной?

И главное. Человек начинает любить Бога.

Любить иллюзорное существо? Которое даже не видел?

А почему нет!

Эта любовь сродни тому, как любит и мечтает о далекой и пока не нашедшейся маме малыш в детском доме. Мечта любого ребенка о маме в зрелом возрасте вырастает в некую тоскующую жажду о Боге. Ведь мама и Бог очень в чем-то похожи. Если быть точным, только Богу и маме мы по-настоящему и нужны. Всем остальным — только как пешка в чужой игре.

И потому «веруны» так не понятны со стороны. И именно потому они со стороны выглядят так, казалось бы, глупо. Потому что тот, кто оценивает, оценивает силу научного аргумента. И если ожидать такого же от верующих, получится в самом деле глупая картина. Часто именно так оценивают влюбленного парня его друзья — «совсем, мол, голову потерял, поглупел». Они видят иррациональность поведения, потому что не ощущают того, что ощущает влюбленный… Христиане аналогично влюбленному испытывают удивительные ощущения от своей веры — радость, восторг, любовь. Но со стороны этого увидеть нельзя.

Оценивать веру по силе научных аргументов все равно, что оценивать красоту мира Толкиена по бухгалтерской книге. Верующие не глупее, они ищут от веры «другого», нежели наука. Науки им и на работе/дома/в институте хватает. А от веры хочется по-неземному прекрасной мечты.

Наверное, верующие похожи на влюбленного юношу, про которого говорят «и что он в ней нашел»… Нашел, ни много, ни мало — смысл жизни. Удивительную картину, в которую влюбился. И без которой себя больше не мыслит. Любите Толкиена? Так мир православия куда выше, благороднее, красивее, богаче, глубже. И мы верим, что этот мир — существует. И нас слишком много, чтобы заподозрить в неком коллективном помешательстве.

Верующие люди получают то, что ищут. Поэтому не особо стараются совместить информацию из Библии с наукой до последней буквы. Да, я отлично знаю и могу вам прямо сейчас накидать убийственных фактов «несходимости» библейской картины мира. Да, расхождения будут. Но они не мешают жить вообще никак. Более того, в Символе Веры нет ничего такого, что опроверг бы ученый.

Конечно, в Библии есть свои «белые пятна». Христианство не смогло объяснить все. И попытки атеистов с видом мастерского игрока в прятки найти эти ошибки и воскликнуть «Ага! Мы вас подловили» нас не удивляют. Все проблемные зоны, проблемные по-настоящему мы и сами знаем. Ну правда знаем. И историю знаем, и археологию, и ученые у нас есть. Да и сами мы хоть и выглядим глупо со стороны, в моменты сомнений становимся сильными скептиками. Да и пришли мы не с луны, а тоже были атеистами и тоже сомневались. Тоже задавали всякие сложные вопросы.

ВЕРА И НАУКА. ПОЖМЕМ ДРУГ ДРУГУ РУКИ.
Наука помогает жить нашему телу. Наука дает нам новые лекарства. Наука лечит нас. Обогревает наши дома. Но наука не в состоянии заставить нас радоваться, когда нам грустно, убедить нас не хотеть любви, убедить нас никого не любить. Мы хотим испытывать яркие, радостные, ликующие эмоции. Наука этих задач не решает. Ее задачи — дать нам хороший гаечный ключ, чтобы мы могли подвинтить некие параметры нашей земной жизни.

Но это 70 лет…

А дальше?

Жить то хочется. И хочется жить хорошо. Хочется любить и быть любимым. Хочется быть юным и прекрасным. Хочется жить вечно. Дети пели правильные песенки «Пусть всегда будет мама, пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо, пусть всегда буду я».

Да, жизнь нас изрядно разочаровала. И мы таких песенок больше не поем. И православное христианство предлагает нам ответы. Работающие ответы. Они могут выглядеть наивно, как совет деревенской бабки-травницы, но работать. Работать превосходно, реально придавая смысл жизни.

Курсы валют танцуют кадриль. Самолеты, танки и вертолеты превращают землю в руины в ряде стран. Друзья предают, и лишь вопрос, кто сделает это раньше, а кто позже. Друг, который не предает никогда — это фундамент, это «домик» для любого человека. Друг, который не предает и есть идея под названием «Бог».

Хотите стабильности — откройте Евангелие. Хотите настоящей глобальной мечты — сделайте православное христианство центром своей жизни. Ничего не потеряв, вы просто получите мечту «всей жизни». Да, «пойдет не сразу», да, трудно. Ну а кому сейчас легко?

Дмитрий Сиверс

(0)