Единственным человеком на этаже, который не задавал вопросов «за что» и «почему», был отец Николай. Днями напролёт он лежал, уткнувшись в книгу, и читал рассказы Шмелёва, иной раз одобрительно кивая головой, соглашаясь с главным героем: «Ничего не страшно, всё ясно, всё чудесно, всё предусмотрено, всё — ведётся… и всё — так надо». О том, что болезнь его «не к смерти, а к славе Божией» он, опять-таки, не догадывался.
«Много доброго можно сделать, если у тебя хорошее настроение», — доказал своим ремеслом великий Юрий Никулин. У отца Геннадия хорошее настроение было всегда. В тот вечер, проезжая по центру города, он сопоставил в уме две вещи: на заднем сидении его автомобиля покоится святыня, а поблизости в больничных казематах томится друг. Не задумываясь, отец Геннадий решил «приложить» друга к святыне, отслужить акафист, и в итоге, верил он, всем будет счастье.
«Де не посій, то і вродить» — так прозвали отца Геннадия братья-сослуживцы. Воистину, ему постоянно «горит» куда-то ехать, идти крестным ходом, строить храм, спасать утопающих. Буквально — человек-восклицательный знак, чьи уста неутомимо празднуют Пасху.
Когда улыбающийся его лик появился в дверном проёме, отец Николай сощурился как от солнца. «Хватит лежать! Сейчас молиться будем, исцелять тебя, тунеядец», — торжественно объявил отец Геннадий и развернул на столе бумажный свёрток. «Смотри, кого я к тебе привёз! — протянул он небольшую икону для целования. — Святитель Нектарий собственной персоной, с частичкой мощей».
Взволнованность отца Геннадия имела заразительную способность передаваться даже самым последним скептикам, циникам и маловерам. Что уж говорить о безнадёжно больном священнике. Взгляд Эгинского чудотворца встретился с бледно-апельсиновыми глазами отца Николая. «Я рядом, ничего не бойся», — словно говорил больному тот, кто знал о бездонной пропасти отчаяния не понаслышке.
Этот «страх без надежды» был знаком святителю Нектарию с детства. Мальчиком из-за крайней нужды он устроился на работу, но не имел даже ботинок, чтобы дойти до фабрики. Понимая, что помощи ждать не от кого, Нектарий пишет письмо Тому, Кого так любит: «Христос мой, у меня нет фартука, нет обуви. Прошу Тебя послать их мне, Ты знаешь, как я люблю Тебя». А на конверте выводит детским почерком: «Господу Иисусу Христу на небеса» и просит соседа отнести письмо на почту. Тот, прочитав необычный адрес, распечатывает конверт и… отправляет мальчику деньги от имени Бога. С того дня ноги, обутые Христом, следовали за Ним до последнего мгновения земной жизни. В старости, будучи епископом и будущим святым, умирая в палате для нищих, изнемогая от страшной боли, он был счастлив надеждой на Встречу.
«Радуйся, Нектарие, Архиерею Божий», — негромко читали нараспев два священника, стараясь в полночный час не разбудить всё отделение. «Радуйся, всемирная надеждо!» — притворившись спящими, прислушивались к незнакомым глаголам Сеня и Толян. «Радуйся, даром чудес обогащенный», — от души молился отец Николай, водрузив загипсованную ногу на табурет. «Радуйся, ходатаю о нас перед Богом!» — просил и верил отец Геннадий…
Через неделю в палату не вошла, но влетела Ольга Витальевна. «Срочно пересдайте маркеры! В лаборатории, наверное, спутали ваши анализы», — растерянно сказала она. Однако ни через неделю, ни через полгода, ни в последующие несколько лет как ни старались врачи подкараулить признаки присутствия опасного вируса в крови, раз за разом оставались ни с чем. Отец Николай только смеялся и разводил руками, а ещё дарил молодым лаборанткам шоколадки.
«Как хорошо с Тобой, Господи!» — думал он каждый раз, возвращаясь ранним утром из больницы после очередного контрольного визита. Нехромающей походкой шёл он в дом, где всё было на своём месте — и крыша, и семья, и даже новые обои.
Прошло время. Течение реки жизни со свежими силами устремилось к привычным берегам. В новых квадратных метрах отец Николай с матушкой родили ещё одного мальчика и девочку. Вдова, приютившая на полгода их семью, вышла замуж за порядочного человека. «Волшебную» икону отец Геннадий подарил исцелённому собрату. Теперь образ висит в храме справа от алтаря, где с Эгинским чудотворцем может поговорить каждый. Кстати, признательная паства уже успела украсить икону цепочками, серьгами и прочей бижутерией, хотя раньше отец Николай без благосклонности относился к подобному народному творчеству.
Но главная «нечаянная радость» ждала батюшку впереди. На вечернем богослужении накануне Собора Архистратига Михаила и прочих Небесных Сил бесплотных порог храма из дождливой сырости ноября переступила Ольга Витальевна. Врач, при первом знакомстве отрекомендовавшаяся атеисткой, смущённо комкала в руках промокший лист бумаги, где размашистым врачебным почерком была расписана вся её жизнь.
Перед исповедью, накрыв голову взволнованной грешницы епитрахилью, отец Николай рассказал ей анекдот про Михаила Афанасьевича Булгакова, который тоже был врачом, но стал писателем только благодаря разборчивому почерку. Ольга Витальевна улыбнулась, и стало совсем не страшно. А потом… Потом началась её другая жизнь, где «всё ясно, всё чудесно, всё предусмотрено, всё — ведётся… и всё — так надо».
(0)
